Колыбельная
Hällilaul
Muusika autor Modest Mussorgski
Sõnade autor Arseni Goleništšev-Kutuzov
Tõlge Mare Tetsov
Tervikteosest
Песни и пляски смерти
No. 1
Стонет ребёнок... Свеча, нагорая,
Тускло мерцает кругом.
Целую ночь колыбельку качая,
Мать не забылася сном.
Раным-ранёхонько в дверь осторожно
Смерть сердобольная стук!
Вздрогнула мать, оглянулась тревожно...
“Полно пугаться, мой друг!
Бледное утро уж смотрит в окошко...
Плача, тоскуя, любля,
Ты утомилась, вздремни-ка немножко,
Я посижу за тебя.
Угомонить ты дитя не сумела.
Слаще тебя я спою.”
“Тише! ребёнок мой мечется, бьётся,
Душу терзая мою!”
“Ну, да со мною он скоро уймётся.
Баюшки, баю, баю.”
“Щёчки бледнеют, слабеет дыханье...
Да замолчи-же, молю!”
“Доброе знаменье, стихнет страданье,
Баюшки, баю, баю.”
“Прочь ты, проклятая!
Лаской своею сгубишь ты радость мою!”
“Нет, мирный сон я младенцу навею.
Баюшки, баю, баю.”
“Сжалься, пожди допевать хоть мгновенье,
Страшную песню твою!”
“Видишь, уснул он под тихое пенье.
Баюшки, баю, баю.” |
Nr. 1
Oigab laps. Suitsev küünal
vilgub tuhmilt.
Öö otsa hälli kiigutades ei saanud
ema sõba silmale.
Varavalgel astus ettevaatlikult
uksest sisse südantvalutav surm – kopp!
Ema võpatas, vaatas ärevalt ringi...
“Mis sa ehmud, mu sõber!
Kahvatu hommik ju aknasse piilub nuttes...
Igatsedes, armastades.
Sa oled vaevatud, tukasta veidi,
ma istun sinu asemel.
Sa ei suutnud last vaigistada,
laulan magusama häälega kui sina.”
“Tasa, mu laps ju viskleb ja vaevleb,
kisub mu hinge seest!”
“Minuga jääb ta kiiresti vaga,
äiuäiu-ää.”
“Põsed muutuvad kahvatumaks, hingamine jääb nõrgemaks...
Jäta, jää vait, anun sind!”
“See on hea enne: kannatus raugeb.
Äiu-äiu-ää.”
“Kao ära, neetud! Oma hellusega
hukutad mu südamerõõmukese.”
“Ei, uinutan väiksekese rahulikku
unne, äiu-äiu-ää.”
“Halasta, katkesta hetkekski
oma hirmus laul!”
“Näed, ta jäigi vaikse laulu saatel magama.
Äiu-äiu-ää.” |
|
Серенада
Serenaad
Muusika autor Modest Mussorgski
Sõnade autor Arseni Goleništšev-Kutuzov
Tõlge Mare Tetsov
Tervikteosest
Песни и пляски смерти
No. 2
Нега волшебная, ночь голубая,
Трепетный сумрак весны...
Внемлет, поникнув головкой, больная...
Шепот ночной тишины...
Сон не смыкает блестящие очи,
Жизнь к наслажденью зовет;
А под окошком в молчаньи полночи
Смерть серенаду поет:
“В мраке неволи, суровой и тесной,
Молодость вянет твоя;
Рыцарь неведомый, силой чудесной
освобожу я тебя.
Встань, посмотри на себя: красотою
Лик твой прозрачный блестит,
Щеки румяны, волнистой косою
Стан твой, как тучей, обвит.
Пристальных глаз голубое сиянье,
Ярче небес и огня.
Зноем полуденным веет дыханье...
Ты обольстила меня.
Слух твой пленился моей серенадой,
Рыцаря шепот твой звал.
Рыцарь пришел за последней наградой
Час упоенья настал.
Нежен твой стан, упоителен трепет.
О, задушу я тебя в крепких объятьях;
Любовный мой лепет
Слушай... молчи... ты моя!” |
Nr. 2
Nõiduslik joovastus, sinine öö,
kevade tume hurm...
Haige kuulatab, peakene norus,
öövaikuse sosinaid.
Uni ei sule säravaid silmi,
elu kutsub naudingutele.
Aga akna all kesköö vaikuses
laulab surm serenaadi:
“Vangipõlve pimeduses, karmis ja kitsas
närbub su noorus.
Olen tundmatu rüütel ja vabastan
su imejõu abil.
Tõuse püsti, vaata end: su
läbipaistev pale kiirgab ilu,
põsed on punased, lainjas pats
on piha ümber keerdus kui pilv.
Teraste silmade sinine kiirgus
on taevast ja tulest eredam,
hingeõhk põletab kui keskpäevalõõm...
Sa oled mu ära ahvatlenud.
Mu serenaad võlus su kõrva,
su sosin kutsus rüütlit.
Rüütel tuli viimast tasu saama,
joovastuse tund on saabunud.
Õrn on su piht ja hurmav su võbin,
oh, ma lämmatan su tugevas embuses.
Kuula mu armulalinat...
Vaiki, sa oled minu oma!” |
|
Трепак
Trepakk
Muusika autor Modest Mussorgski
Sõnade autor Arseni Goleništšev-Kutuzov
Tõlge Mare Tetsov
Tervikteosest
Песни и пляски смерти
No. 3
Лес да поляны, безлюдье кругом.
Вьюга и плачет, и стонет;
чуется, будто во мраке ночном,
злая, кого-то хоронит.
Глядь, так и есть!
В темноте мужика
смерть обнимает, ласкает;
с пьяненьким пляшет вдвоем трепака,
на ухо песнь напевает:
“Ох, мужичок, старичок убогой,
пьян напился, поплелся дорогой;
а метель-то, ведьма, поднялась, взыграла,
с поля в лес дремучий невзначай загнала.
Горем, тоской да нуждой томимый,
ляг, прикорни да усни, родимый!
Я тебя, голубчик мой, снежком согрею,
вкруг тебя великую игру затею.
Взбей-ка постель, ты метель, лебедка!
Гей, начинай, запевай, погодка!
Сказку да такую, чтоб всю ночь тянулась,
чтоб пьянчуге крепко под нее заснулось.
Ой вы, леса, небеса да тучи,
темь, ветерок да снежок летучий,
свейтесь пеленою, снежной пуховою;
ею, как младенца, старичка прикрою.
Спи, мой дружок, мужичок счастливый,
лето пришло, расцвело! Над нивой
солнышко смеется да серпы гуляют;
песенка несется, голубки летают…” |
Nr. 3
Mets ja lagendikud. Pole hingelistki.
Oigab ja nutab tuisk.
Tundub, nagu mataks kuri (surm)
kedagi ööpimeduses.
Vaata, nii see ongi!
Surm kallistab ja
hellitab pimeduses külameest.
Ta tantsib purjus mehega trepakki
ning ümiseb mehe kõrva juures laulu:
“Oh sa armetu vanamees-mehike,
jõid end purju ja hakkasid komberdama mööda teed!
Kuid tuisk, va nõid, tõusis ja tugevnes.
Ajas su kogemata põllu pealt pimedasse metsa.
Murest ning tusast ja vaesusest vaevatud,
heida pikali, tukasta, uinu mu kullake!
Soojendan sind lumega, tuikene!
Mängu su ümber ma korraldan vägeva!
Tuisuke-luigeke, voodi löö pehmeks!
Ilmake, alusta, võta laul üles,
olgu see muinasjutt, mis kestaks terve öö,
Et napsivend uinuks sügavalt selle saatel!
Oh te, metsad, taevas ja pilved,
pimedus, tuuleke ja lendav lumeke!
Põimuge katteks, lumiseks-udusuliseks!
Vanakest sellega katan kui lapsukest!
Maga, mu sõbrake, õnnelik mehike!
Suvi on saabunud, õide puhkenud.
Viljapõllu kohal naerab päike ja sihisevad sirbid.
Kajab laul ja tuvid lendvad.” |
|
Полководец
Väejuht
Muusika autor Modest Mussorgski
Sõnade autor Arseni Goleništšev-Kutuzov
Tõlge Mare Tetsov
Tervikteosest
Песни и пляски смерти
No. 4
Грохочет битва, блещут брони,
Орудья жадные ревут,
Бегут полки, несутся кони
И реки красные текут.
Пылает полдень – люди бьются;
Склонилось солнце – бой сильней;
Закат бледнеет – но дерутся
Враги все яростней и злей.
И пала ночь на поле брани.
Дружины в мраке разошлись...
Все стихло, и в ночном тумане
Стенанья к небу поднялись.
Тогда, озарена луною,
На боевом своем коне,
Костей сверкая белизною,
Явилась смерть; и в тишине,
Внимая вопли и молитвы,
Довольства гордого полна
Как полководец место битвы
Кругом объехала она.
На холм поднявшись, оглянулась,
Остановилась, улыбнулась...
И над равниной боевой
Раздался голос роковой:
“Кончена битва! я всех победила!
Все предо мной вы смирились, бойцы!
Жизнь вас поссорила, я помирила!
Дружно вставайте на смотр, мертвецы!
Маршем торжественным мимо пройдите,
Войско мое я хочу сосчитать;
В землю потом свои кости сложите,
Сладко от жизни в земле отдыхать!
Годы незримо пройдут за годами,
В людях исчезнет и память о вас.
Я ж не забуду и громко над вами
Пир буду править в полуночный час!
Пляской тяжелою землю сырую
Я притопчу, чтобы сень гробовую
Кости покинуть вовек не могли,
Чтоб никогда вам не встать из земли!” |
Nr. 4
Lahingulärm, kilpide helk, vasksete
taparelvade müra.
Polgud jooksevad, hobused tormavad
ja punased jõed voolavad.
Keskpäev lõõmab, kui inimesed taplevad!
Päike laskus – lahing muutus veel ägedamaks!
Loojangupuna kahvatub, kuid vaenlased
võitlevad üha raevukamalt ja tigedamalt!
Lahinguväljale laskus öö.
Druziinad läksid pimeduses laiali.
Kõik vaibus ja ööudus
tõusid oiged taevani.
Ning siis ilmus kohale kuupaistel
oma sõjaratsu seljas surm,
luuvalendusest särades,
kuulates vaikuses
oigeid ja palveid,
tulvil uhket rahulolu,
sõitis ta kui väepealik
ümber lahingupaiga.
Tõusis künkale ja vaatas tagasi,
peatus, naeratas...
Ja võitlusvälja kohal
kostis saatuslik hääl:
“Lahing on lõppenud! Ma võitsin kõiki!
Te taltusite mu ees, sõjamehed!
Elu ajas teid tülli, mina lepitasin!
Üksmeelselt tõuske ülevaatusele, koolnud!
Mööduge minust pidulikul marsisammul,
tahan oma väed üle lugeda!
Siis laduge oma luud mulla alla!
Mulla all on mõnus elust puhata!
Aastad mööduvad märkamatult,
te kaote ka inimeste mälust, aga mina ei unusta teid!
Kesköötunnil hakkan teie kohal
kärarikast pidu pidama!
Raske tantsusammuga trambin märja
mulla kõvaks, et te luud
ei saaks iial kalmu alt lahkuda,
et te ei saaks kunagi mullast tõusta!” |
|
|